ПРОДОЛЖЕНИЕ. НАЧАЛО ЗДЕСЬ

2. Логика директивных огородов

Казалась бы – сейчас, когда с возвращением Путина в Кремль государственное единоначалие приведено в наилучший порядок – зачем такие хитрые огороды городить вокруг премьера?

Если Медведев в доверии у президента – пусть функционирует, как важная, но подчиненная деталь механизма, в котором все элементы должны примеряться к единому ритму телодвижений – и мелкая офисная сошка, и крупнейшие государственные мужи. А если Медведев доверия не оправдывает – вот дверь, вот шапка. Доброго пути в Петербург, на родной юрфак СПбГУ. Нового премьера найти нетрудно (очередь желающих копытами бьет), а можно и вовсе премьерский пост отменить, как предлагает начальстволюбивый патриот Затулин.

Однако путинская система демократического самодержавия далеко не так проста, как порой представляют ее простодушные путинофилы (типа Затулина), а также злобные путинофобы (им несть числа).

Система эта сориентирована на поддержание баланса между интересами народного большинства и устремлениями имущего меньшинства, постоянно разрастающегося численно и прибирающего к рукам все большую долю общенародного достояния.

Такой баланс образовался сам собой в первые годы путинского правления, вокруг стержневой идеи наведения элементарного порядка в государстве. Порядок тогда внедряли любыми сподручными средствами – и силовыми, военно-полицейскими, и гуманно-правовыми, и либерально-рыночными; все это воспринималось, как должное, широкими массами общества, и даже его либерально-продвинутой частью (за исключением кучки радикальных анти-патриотов).

Потом логика державного укрепления привела к необходимости взять под государеву руку значительнейшую часть «валютного цеха» — нефтяной отрасли. И грянуло дело Ходорковского, заставившее трепетать и негодовать многие множества скоробогачей. Более всех возмущались и страшились те, кто по соображениям этнической солидарности автоматически встал на сторону экс-владельцев ЮКОСА (тем более, что еще раньше прошли чередой сюжеты «равноудаления» Березовского, Гусинского, Голдовского).

Путин тогда пресек развитие темы об антиолигархических акциях с этнической подоплекой, поставив на должность премьера человека с очень даже говорящей фамилией – Михаила Фрадкова. А для успокоения имущего класса en corpore, фрадковскому правительству – усилиями знатного реформатора Германа Грефа — был придан имидж истинно реформаторского и преимущественно либерального.

Между тем, именно в период существования этого правительства (охвативший большую часть второго президентского срока Владимира Путина) естественный ход событий стал разворачивать курс экономической политики в направлении этатизма и социал-патернализма — к приоритетному решению задач социальной сферы, демографии, к возрождению оборонной мощи государства. И консолидированная махина бюрократии все плотнее прессовала имущий класс, принуждая его делиться доходами и безропотно принимать те правила игры, которые устанавливали хозяева Кремля.

Стенания об отсутствии демократии, наполнившие российское информационное пространство в период президентства Дмитрия Медведева, возвестили о рождении солидарного политического сознания в среде, охватывающей немногочисленных владельцев заводов, газет, пароходов и немалочисленное меньшинство российских хорошо обеспеченных граждан. Узкое окружение Медведева стало аккумулятором соответствующих помыслов в правящем истеблишменте.

Чаяния имущей верхушки, конечно же, не включают в себя требование подлинного, эффективного демократического механизма формирования власти (наличие которого, как показывает европейский опыт, нагружает частный бизнес дополнительными тяготами социальной ответственности, заботой об экологии и пр.). Политический идеал новорусской буржуазии строится в соответствии с простенькой марксистской формулой: «государство – слуга капитала». Путинский режим в эту формулу не укладывается, поэтому – долой Путина! Пусть кто угодно придет ему на смену. Кто конкретно – дело десятое, хоть Медведев, хоть Навальный, хоть Зюганов. Без путинской харизмы и путинского авторитета этот «кто угодно» станет заложником интересов имущего класса и связанной с ним бюрократии.

В России после запоздалой буржуазной революции 1989-1993 гг. реализуется проект создания современного капиталистического уклада. Капитализм без капиталистов невозможен – понимая это, Путин пытается найти взаимопонимание с народившимся классом крупных собственников, но стремится сохранить при этом позиции общенационального лидера. Медведев удобен и необходим, как наиболее приемлемый для Путина лидер политических симпатий имущего люда.

Такие симпатии возникли и укрепились не на пустом месте. В лихие девяностые молодой юрист Дмитрий Медведев осуществлял правовое обеспечение крупных приватизационных сделок. К примеру, он активно поучаствовал в судьбе знаменитого Усть-Илимского лесопромышленного комплекса, некогда входившего в разряд культовых объектов, создававшихся в ореоле ударно-комсомольской романтики. Помнится, были такие строки в одной песне сорокалетней давности: «И на Усть-Илиме все начнется снова, словно молодость моя…». Теперь там иное поют, и сам комплекс называется Ilym Pulp – в соответствии с языковыми предпочтениями владельцев.

С осени 1999 г. у Дмитрия Анатольевича началась государева служба, и – никаких порочащих связей, само собой. Но в самом начале дела ЮКОСА Медведев (в ту пору – замглавы АП) что-то такое сказал в защиту Ходорковского (видимо, проговорился ненароком). В дальнейшем он на эту тему высказывался крайне осторожно – как бы отказываясь выразить личное мнение в пользу или против опального олигарха. Так или иначе, еще недавно симпатизанты Ходорковского именно с Медведевым связывали надежды на возвращение экс-главы ЮКОСА из мест не столь отдаленных.

Вне всякого сомнения, Дмитрий Медведев, даже после рокировки с Путиным, остается достойнейшим деятелем и вполне «своим» для основной части российской бизнес-элиты.

Еще более «свой» для этой среды медведевский друг-протеже Аркадий Дворкович.

Он окончил экономический факультет МГУ и (параллельно) Российскую экономическую школу в 1994 г. Потом усовершенствовал свое образование в США, получив диплом магистра экономики – это, для нашей либеральной элиты, примерно то же, чем был диплом Высшей партийной школы при ЦК КПСС для советской номенклатуры.

Во второй половине девяностых Дворкович работал в одной из побочных структур при Минфине, где, надо полагать, завязал полезные отношения с представителями либерально-бюрократического бомонда (по некоторым сведениям, его тогда приметил сам Чубайс). Попал в команду Грефа (где вырос до заместителя главы Минэкономразвития), а оттуда – к Медведеву.

А еще у Дворковича – замечательная супруга, очень успешная бизнес-леди Зумруд Рустамова. Ее многолетний патрон по бизнесу (земляк и друг отца г-жи Рустамовой) – небезызвестный дагестанский миллиардер Сулейман Керимов. Другой дагестанский олигарх, Зиявутдин Магомедов, считается другом Керимова и другом семейной четы Дворкович-Рустамова.

Таков вот Аркадий Дворкович, у которого по всем направлениям отечественного бизнес-социума имеются «свои» люди. И какие люди!

И все эти уважаемые люди (а также другие, им подобные), надо полагать, немалые надежды возлагали и возлагают на Дмитрия Медведева.

И он всегда старался и старается этим надеждам соответствовать.

В одном из своих интервью (в порядке подготовки к последнему съезду «Единой России») Медведев объявил себя консерватором. Но, едва утвердившись в премьерском кресле, он выкатил такой революционно-приватизационный список – Чубайс отдыхает! Тут и «Сбербанк», и ВТБ, и «Роснано», и «Русгидро» (т.е. многократно воспетые в стихах и прозе гидростанции – Братская, Саяно-Шушенская и пр.), и железные дороги (они еще при царях стали государственными), и трубопроводы, т.д., и т.п. Широко мыслят авторитетные люди, выглядывающие из-за спин Медведева и Дворковича. Даже «Роснефть», за которую костьми ложился в минувшем году Игорь Сечин — компания, приносящая в бюджет больше доходов, чем «Газпром» — должна быть «выведена из-под прямого государственного контроля» к 2016 году. Кто определил, что в 2016 году она государству не понадобится? Может быть, господа Керимов и Магомедов?

За этими приватизационными препозициями – волчьи аппетиты российского крупного капитала, которые не может оставить без внимания Владимир Путин, старающийся создать образцовую капиталистическую экономику. Наш национальный лидер понимает: настает момент, когда надо заинтересовать акул бизнеса кое-какими жирными кусками, чтобы энергичнее инвестировали в своем Отечестве, а не выводили капиталы из страны. Да и приток зарубежного капитала неплохо бы активизировать.

В планах приватизации, ныне проходящих муки согласования между многочисленными инстанциями верховной исполнительной власти, можно усмотреть и кремлевский политический замысел — попытку привлечь бизнес-сообщество на сторону той власти, которая устроилась после возвращения Владимира Путина на президентский пост. Впрочем, сам он должен понимать, что ни за какие подачки искренней любви у отечественных капиталистов не найдет. Особенно среди тех, у кого «пепел ЮНОСА стучит в сердце».

Если же все по медведевскому списку пустить на ускоренную раздачу-распродажу, можно и вовсе без Отечества остаться. Много образовалось в России умельцев, жаждущих отхватить задешево долю общенародной собственности, потом перепродать по сходной цене (вернее всего – иностранцам), а вырученные деньги запрятать в утробы лондонских, нью-йоркских, цюрихских банков.

В то же время, если все делать по уму, приватизация может принести полезные плоды без тяжких побочных следствий. Кое-что из государева имущества уже и в самом деле созрело для передачи в частные руки. С чем-то (как, например, с «Роснефтью») лучше повременить – и не на годы, а на десятилетия, когда в России созреет класс настоящих эффективных собственников. А кое-куда частный капитал можно, на первых порах, запустить в качестве миноритарного партнера.

Судя по некоторым высказываниям Путина, именно такой, разумно-взвешенный подход к приватизационным делам (да и к другим вопросам экономической политики) ему хотелось бы сделать превалирующим в практике. А потому и накинута густая сеть президентского контроля и надзора на всю правительственную команду, и – с особой тщательностью — на премьера с его высокоинтеллектуальным, креативным окружением. ЧИТАТЬ ДАЛЬШЕ